последний эдельвейс в мире гомоебли (с)Ксандрия
Чудесная ~Индиго~ написала по моей заявке фик
Он такой классный
Он такой классный22.05.2014 в 18:17
Пишет ~Индиго~:Как бы НЕ ПРОШЛО И ДЕСЯТИ ДНЕЙ 
Дорогая Рин, мои кривые руки и кривой мозг тут НАВАЯЛИ
Я старалась, но они сами 
В общем. Не обессудь. Надеюсь, порадует
Написано на заявку Рин: Давай тот семейный ужин, когда мама Баки предложила мальчикам снять вместе жилье, раз уж Стив остался один, а Баки желает самостоятельности. А у мальчиков буквально вчера случился первый поцелуй, и они еще не могут сами для себя решить, случайность ли это и надо замять или они хотят продолжить.Написано на заявку Рин: Давай тот семейный ужин, когда мама Баки предложила мальчикам снять вместе жилье, раз уж Стив остался один, а Баки желает самостоятельности. А у мальчиков буквально вчера случился первый поцелуй, и они еще не могут сами для себя решить, случайность ли это и надо замять или они хотят продолжить.
Баки едва не захлебывается водой, которую как раз пил из стакана, когда видит Стива.
Бледного Стиви, стоящего в дверном проеме, с синяками под глазами и крепко сжатыми губами, не поднимающего на него взгляда.
Миссис Барнс легко прерывает извинения Стива - Баки точно знает, от кого у него самого улыбка одним уголком рта и веселый, но не насмешливый взгляд, на который так ведутся девчонки, - легко встает из-за стола, легкой походкой пересекает столовую и быстро и крепко прижимает Роджерса к себе.
Они почти одного роста, мама Баки и его друг, только разные совсем - у мамы каштановые, с рыжиной, кудри, яркие зеленые глаза и свежий цвет лица, фигура худощавая, но женственная, со всеми полагающимися матери четырех детей округлостями.
- Мы скучали по тебе, милый, - маме не надо наклоняться, чтобы посмотреть Стиву в глаза, она не отстраняется далеко, держит стивовы ладони в своих, маленьких, но сильных.
Стив всегда смущается от доброжелательного внимания направленного на него, особенно если оно женское, а уж внимание миссис Барнс способно смутить кого угодно.
Кроме ее первенца, унаследовавшего дар.
Кровь, наконец, приливает к бледным щекам Стива, он чуть улыбается и кивает, совсем не сопротивляясь, когда миссис Барнс подталкивает его к единственному пустующему месту с приборами за столом - справа от Баки. И он почти буднично кладет на его тарелку кусочек запеченной курицы, предлагает гарнир, передает свежий хлеб - привычно ухаживает за Стивом, чего уж непривычного, за время болезни миссис Роджерс воскресные обеды с печальным, растерянным Стивом по правую руку и сопереживающим вниманием всего семейства Барнс, сгустившемся вокруг стола, стали обычным делом.
Баки был уверен, что в это воскресенье Стив не придет.
Потому что Баки очень, очень его обидел.
Разрушил их многолетнюю дружбу, ударил по больному, совершил чудовищную вещь в то время, как Стив и так переживал огромное горе.
Если бы Стив сегодня не пришел, Баки, наверное, умер.
Они совсем не разговаривают, если не считать просьб и вопросов, относящихся к еде, хотя остальные члены семьи Баки вполне успешно поддерживают непринужденную болтовню, совершенно не обращая внимания на тишину на том конце стола, где сидят Баки и Стив. Полосу отчуждения первой пересекает, что не удивительно, Ребекка.
Всегда слишком любила и переживала за Стива, чтобы тактично не лезть не в свое дело. Баки думает, что это тоже семейная черта Барнсов.
- А как у тебя с учебой, Стив? - вопрос вроде как дежурный, для поддержания разговора, но все за столом отлично понимают, Бекки пытается ненавязчиво выяснить настроение Стива, рисование всегда было для него отдушиной и поддержкой, любимым делом, приносящим реальный результат и удовольствие. Если уж обучение в его художественном колледже не сможет помочь ему справиться, то вообще неизвестно, что тогда сможет.
- Я, - Стив поднимает голову и откашливается, голос слаб, он давно не говорил так громко, - я пока на каникулах, лето же, думаю подыскать какую-нибудь подработку до осени.
Он словно зависает внезапно, переводит рассеянный взгляд на свою тарелку, медленно размазывая по ней остатки картофельного пюре.
Мистер Барнс громко хмыкает, привлекая внимание, и откладывает приборы на салфетку.
- Я тут на днях на перекуре столкнулся с редактором нашей профсоюзной газеты, помнишь его, Баки? Долговязый такой мужик, волосы вечно дыбом стоят, будто его током шибануло. У них опять скетчист уволился, номер горит - а рисунков нет, бедный Гурвиц ногти грыз от безысходности, - отец Баки пожимает плечами. - Я, конечно, не спец, что я там понимаю в рисовании, все больше как приемник собрать. Да и зарплата там будет не бог весть какая, но с чего-то же надо начинать?
Стив смотрит на мистера Барнса широко распахнутыми глазами.
- Ты тогда сможешь переехать к Баки, его квартира ближе к заводу, будете вместе ходить на работу, - мама Баки улыбается, но взгляд выдает напряжение, - хотя бы до конца лета.
Стив, наконец, заливается краской, Баки действительно удивлен, что это не случилось еще на вопросе сестры - впрочем, возможно, что смущение Стива имеет несколько иное происхождение, нежели чужое внимание и забота.
Возможно, Стив смущается, из-за намека на то, что они должны жить с Баки.
Но вероятней всего из-за того, что вспомнил, как Баки в четверг его поцеловал.
Баки самому сейчас совершенно невыносимо, и он безмолвно радуется своей смугловатой коже, на которой редко появляется румянец.
Он тоже помнит, как пришел к Стиву вечером после работы, едва успев заскочить домой, чтобы умыться и взять собранный матерью для Стива ужин. Миссис Роджерс умерла во вторник, прошло уже больше недели, Стив так и не появился на семейном обеде Барнсов, только прислал соседского мальчишку с извинительной запиской.
Баки беспокоился, он и так терпел долго, его будто крюком тянуло в маленькую квартиру Роджерсов, дергало за ребрами, не спалось ночами, вспоминалось в веселой компании. Это же Стив, Стиви, друг, заноза, поддержка и ответственность, он остался совсем один, ему плохо, тяжело, так не должно быть - Баки приходит чтобы если не исправить все, то хотя бы показать, что у Стива еще осталось.
Стиви выглядел так, будто это он умер в прошлый вторник.
Баки в тот момент, когда Стив открыл ему дверь, испугался до дрожащих рук, до тумана перед глазами - ощущение, что Стив рассыпается на части, а ты ничего не можешь поделать, знакомое, безжалостное, известное по каждому особо сильному приступу, каждый раз как в первый выбивало почву из-под ног.
Баки тоже помнит, как шагнул вперед, пересекая порог, как потянулся неосознанным жестом - обнять, прижать, защитить, оградить, забрать боль и тоску, дать силы, дать веру, дать уверенность, что все непременно будет хорошо. Входная дверь захлопнулась у Баки за спиной, Стив судорожно вцепился в рубашку у него на лопатках, стиснул ткань в кулаках, дышал тяжело и жарко куда-то между ребер Баки с левой стороны.
А потом Стив поднял голову, посмотрел на Баки внимательно и нетерпеливо, словно хотел непременных доказательств - вот он, его друг, другой человек, которому Стив небезразличен и который небезразличен самому Стиву, он тут, живой, теплый, переживающий, и еще ничего не поздно успеть.
У Баки есть доказательство - одно, самое надежное, он хранит его бережно, он никому его не показывает, но это же для Стива, это же о Стиве, и взгляд Баки цепляется за стивов рот, сухой, бледный, в корочках белой кожи, и все.
Это даже не решение, не отчаяние, не попытка что-то доказать: если человек у вас на глазах падает в пропасть, вы хватаете его за руку и держите, и тащите наверх изо всех сил - Баки хватается своими губами за губы Стива, чтобы спасти.
Баки не знает, сколько это длится, он гладит языком чужие губы, вжимается ладонью в чужую скулу, стискивает рукой чужие плечи - и понимает, что нет, не чужие. Стив не чужой, он свой, он - Баки, для Баки, как же так случилось, какое же счастье, что так случилось.
Стив не то чтобы отвечает на поцелуй, он слегка прихватывает губы Баки, позволяет себе лизнуть уголок его рта, легко, быстро, чуть судорожно, глаза его закрыты, брови нахмурены, а Баки понимает, что это первый поцелуй Стива.
Мысль пробивает током, Баки прикрывает глаза, толкается языком глубже, ласкает губами чужой рот, гладит большим пальцем щеку, проводит рукой от плеча до кисти, сжимает ладонью ладонь.
Стив напрягается в его руках, отстраняется - и Баки распахивает глаза, все еще удерживая Стива, чей взгляд, сбиваясь с глаз на рот, скользит по его лицу, близорукий и растерянный. Испуганный.
Стив в ужасе, и Баки опускает руки - он совсем забыл, что все еще держит бумажный пакет, в котором стейк и овощи, домашние мамины булочки, несколько ломтиков сыра и небольшой сверток с грудным сбором - и не знает, что теперь делать.
Стив отступает назад и в сторону, Баки не может поднять на него глаз, только бросает взгляд на снова стиснутые кулаки, замечает усыпанное смятыми листами, карандашами и огрызками угля пространство перед диваном, чувствует спертый воздух помещения, в котором уже несколько дней не открывали окон.
Баки идет к кухонному столу - пять шагов влево, в этой квартире особо не разгуляешься - оставляет на нем пакет.
- Это мама передала, - и не знает что добавить, куда деть руки, как избавиться от чувства неловкости. - Она тебя очень ждет на обед и очень переживает.
Стив продолжает молчать, и Баки вынужден поднять взгляд. Стив не смотрит на него - задумчиво разглядывает давно некрашеный пол, выражение лица хмурое и сосредоточенное.
- Ну, в общем, - Баки невыносимо видеть, как Стив замкнулся, как он не хочет даже наорать на него, обвинить, бросить оскорбление в лицо. Лучше бы ударил, Баки не стал бы мешать. - В воскресенье как обычно.
Баки вскользь бросает взгляд на стоящего неподвижно Стива, кивает сам себе и уходит.
Проходит три дня, и полыхающий лицом, ушами и шеей Стив сидит рядом с Баки и, видимо, пытается выдумать достойно звучащую причину, чтобы не съезжаться с ним.
Он мог бы озвучить правду, тогда миссис Барнс придушила бы Баки собственными руками, а на место старшего сына с удовольствием взяла бы Стива.
Но Стив молчит, это же Стив - а Баки не знает, что он чувствует, облегчение, или злость, или то и другое одновременно.
- Я не очень хороший сосед.
Мама Баки закатывает глаза.
- Ох, ну конечно! Уверена, что Баки не особо утруждает себя уборкой, так что ему крупно повезет, если ты согласишься.
Близнецы мерзко хихикают и косятся на старшего брата, Баки не может промолчать:
- Мама!
- Я правду говорю, - миссис Барнс улыбается знакомой лукавой улыбкой.
Питер, муж Ребекки, внезапно тоже подает голос:
- Я мог бы взять на работе грузовичок, перевезли бы все твои вещи за один раз.
Баки мысленно стонет - все это похоже на какой-то вселенский заговор. Если бы ничего не случилось в четверг, он был бы счастлив жить со Стивом - ладно, чего врать, он в любом случае счастлив с ним жить, но Стиву будет неприятно. Ему будет плохо и неуютно, поэтому Баки молчит вместо того, чтобы трепать Роджерса за плечи, заглядывать в глаза и уговаривать так, чтобы Стив не мог отказать.
Баки сжимает руки на коленях под скатертью и даже не смотрит направо - он не имеет права хоть как-то давить на Стива.
- Баки, - посмотреть все же приходится, - а ты что думаешь?
Во рту мгновенно пересыхает, сердце разгоняется в груди, но Баки не может отвести взгляда от голубых глаз напротив. В них горит надежда и что-то, о чем Баки не хочет задумываться, сидя за столом вместе со всей своей семейкой.
- Аарон вроде нормальный мужик, а рисуешь ты отлично. Поладите, мне кажется.
- Нет, насчет переезда, - теперь во взгляде еще упрямство и вызов.
- С уборкой у меня действительно все плохо, знаешь. Посуду я мою, но вот с пылью мы товарищи, а у тебя астма, да и гостевой диван староват...
Баки вдруг чувствует, как его правое запястье под столом сжимает узкая, прохладная ладонь.
- Но?
- Но вообще, мама права - это отличная идея, даже если только до осени, до работы действительно добираться всего ничего, а в газете не то чтобы было много скетчей, хотя, конечно, ты со своим талантом можешь изменить ситуацию, но я к чему - думаю, что ты сможешь совмещать работу и учебу. И если останешься, можем заменить диван, - Баки тараторит, улыбается, смотрит на маму, на отца, на Бекки с Питером, на Элен и Джойса, лица у всех расслабленные и радостные.
Баки переводит взгляд на Стива, тот смотрит в ответ, не разжимая хватки на запястье, и внезапно снова краснеет.
URL записиДорогая Рин, мои кривые руки и кривой мозг тут НАВАЯЛИ
Я старалась, но они сами В общем. Не обессудь. Надеюсь, порадует
Написано на заявку Рин: Давай тот семейный ужин, когда мама Баки предложила мальчикам снять вместе жилье, раз уж Стив остался один, а Баки желает самостоятельности. А у мальчиков буквально вчера случился первый поцелуй, и они еще не могут сами для себя решить, случайность ли это и надо замять или они хотят продолжить.Написано на заявку Рин: Давай тот семейный ужин, когда мама Баки предложила мальчикам снять вместе жилье, раз уж Стив остался один, а Баки желает самостоятельности. А у мальчиков буквально вчера случился первый поцелуй, и они еще не могут сами для себя решить, случайность ли это и надо замять или они хотят продолжить.
Баки едва не захлебывается водой, которую как раз пил из стакана, когда видит Стива.
Бледного Стиви, стоящего в дверном проеме, с синяками под глазами и крепко сжатыми губами, не поднимающего на него взгляда.
Миссис Барнс легко прерывает извинения Стива - Баки точно знает, от кого у него самого улыбка одним уголком рта и веселый, но не насмешливый взгляд, на который так ведутся девчонки, - легко встает из-за стола, легкой походкой пересекает столовую и быстро и крепко прижимает Роджерса к себе.
Они почти одного роста, мама Баки и его друг, только разные совсем - у мамы каштановые, с рыжиной, кудри, яркие зеленые глаза и свежий цвет лица, фигура худощавая, но женственная, со всеми полагающимися матери четырех детей округлостями.
- Мы скучали по тебе, милый, - маме не надо наклоняться, чтобы посмотреть Стиву в глаза, она не отстраняется далеко, держит стивовы ладони в своих, маленьких, но сильных.
Стив всегда смущается от доброжелательного внимания направленного на него, особенно если оно женское, а уж внимание миссис Барнс способно смутить кого угодно.
Кроме ее первенца, унаследовавшего дар.
Кровь, наконец, приливает к бледным щекам Стива, он чуть улыбается и кивает, совсем не сопротивляясь, когда миссис Барнс подталкивает его к единственному пустующему месту с приборами за столом - справа от Баки. И он почти буднично кладет на его тарелку кусочек запеченной курицы, предлагает гарнир, передает свежий хлеб - привычно ухаживает за Стивом, чего уж непривычного, за время болезни миссис Роджерс воскресные обеды с печальным, растерянным Стивом по правую руку и сопереживающим вниманием всего семейства Барнс, сгустившемся вокруг стола, стали обычным делом.
Баки был уверен, что в это воскресенье Стив не придет.
Потому что Баки очень, очень его обидел.
Разрушил их многолетнюю дружбу, ударил по больному, совершил чудовищную вещь в то время, как Стив и так переживал огромное горе.
Если бы Стив сегодня не пришел, Баки, наверное, умер.
Они совсем не разговаривают, если не считать просьб и вопросов, относящихся к еде, хотя остальные члены семьи Баки вполне успешно поддерживают непринужденную болтовню, совершенно не обращая внимания на тишину на том конце стола, где сидят Баки и Стив. Полосу отчуждения первой пересекает, что не удивительно, Ребекка.
Всегда слишком любила и переживала за Стива, чтобы тактично не лезть не в свое дело. Баки думает, что это тоже семейная черта Барнсов.
- А как у тебя с учебой, Стив? - вопрос вроде как дежурный, для поддержания разговора, но все за столом отлично понимают, Бекки пытается ненавязчиво выяснить настроение Стива, рисование всегда было для него отдушиной и поддержкой, любимым делом, приносящим реальный результат и удовольствие. Если уж обучение в его художественном колледже не сможет помочь ему справиться, то вообще неизвестно, что тогда сможет.
- Я, - Стив поднимает голову и откашливается, голос слаб, он давно не говорил так громко, - я пока на каникулах, лето же, думаю подыскать какую-нибудь подработку до осени.
Он словно зависает внезапно, переводит рассеянный взгляд на свою тарелку, медленно размазывая по ней остатки картофельного пюре.
Мистер Барнс громко хмыкает, привлекая внимание, и откладывает приборы на салфетку.
- Я тут на днях на перекуре столкнулся с редактором нашей профсоюзной газеты, помнишь его, Баки? Долговязый такой мужик, волосы вечно дыбом стоят, будто его током шибануло. У них опять скетчист уволился, номер горит - а рисунков нет, бедный Гурвиц ногти грыз от безысходности, - отец Баки пожимает плечами. - Я, конечно, не спец, что я там понимаю в рисовании, все больше как приемник собрать. Да и зарплата там будет не бог весть какая, но с чего-то же надо начинать?
Стив смотрит на мистера Барнса широко распахнутыми глазами.
- Ты тогда сможешь переехать к Баки, его квартира ближе к заводу, будете вместе ходить на работу, - мама Баки улыбается, но взгляд выдает напряжение, - хотя бы до конца лета.
Стив, наконец, заливается краской, Баки действительно удивлен, что это не случилось еще на вопросе сестры - впрочем, возможно, что смущение Стива имеет несколько иное происхождение, нежели чужое внимание и забота.
Возможно, Стив смущается, из-за намека на то, что они должны жить с Баки.
Но вероятней всего из-за того, что вспомнил, как Баки в четверг его поцеловал.
Баки самому сейчас совершенно невыносимо, и он безмолвно радуется своей смугловатой коже, на которой редко появляется румянец.
Он тоже помнит, как пришел к Стиву вечером после работы, едва успев заскочить домой, чтобы умыться и взять собранный матерью для Стива ужин. Миссис Роджерс умерла во вторник, прошло уже больше недели, Стив так и не появился на семейном обеде Барнсов, только прислал соседского мальчишку с извинительной запиской.
Баки беспокоился, он и так терпел долго, его будто крюком тянуло в маленькую квартиру Роджерсов, дергало за ребрами, не спалось ночами, вспоминалось в веселой компании. Это же Стив, Стиви, друг, заноза, поддержка и ответственность, он остался совсем один, ему плохо, тяжело, так не должно быть - Баки приходит чтобы если не исправить все, то хотя бы показать, что у Стива еще осталось.
Стиви выглядел так, будто это он умер в прошлый вторник.
Баки в тот момент, когда Стив открыл ему дверь, испугался до дрожащих рук, до тумана перед глазами - ощущение, что Стив рассыпается на части, а ты ничего не можешь поделать, знакомое, безжалостное, известное по каждому особо сильному приступу, каждый раз как в первый выбивало почву из-под ног.
Баки тоже помнит, как шагнул вперед, пересекая порог, как потянулся неосознанным жестом - обнять, прижать, защитить, оградить, забрать боль и тоску, дать силы, дать веру, дать уверенность, что все непременно будет хорошо. Входная дверь захлопнулась у Баки за спиной, Стив судорожно вцепился в рубашку у него на лопатках, стиснул ткань в кулаках, дышал тяжело и жарко куда-то между ребер Баки с левой стороны.
А потом Стив поднял голову, посмотрел на Баки внимательно и нетерпеливо, словно хотел непременных доказательств - вот он, его друг, другой человек, которому Стив небезразличен и который небезразличен самому Стиву, он тут, живой, теплый, переживающий, и еще ничего не поздно успеть.
У Баки есть доказательство - одно, самое надежное, он хранит его бережно, он никому его не показывает, но это же для Стива, это же о Стиве, и взгляд Баки цепляется за стивов рот, сухой, бледный, в корочках белой кожи, и все.
Это даже не решение, не отчаяние, не попытка что-то доказать: если человек у вас на глазах падает в пропасть, вы хватаете его за руку и держите, и тащите наверх изо всех сил - Баки хватается своими губами за губы Стива, чтобы спасти.
Баки не знает, сколько это длится, он гладит языком чужие губы, вжимается ладонью в чужую скулу, стискивает рукой чужие плечи - и понимает, что нет, не чужие. Стив не чужой, он свой, он - Баки, для Баки, как же так случилось, какое же счастье, что так случилось.
Стив не то чтобы отвечает на поцелуй, он слегка прихватывает губы Баки, позволяет себе лизнуть уголок его рта, легко, быстро, чуть судорожно, глаза его закрыты, брови нахмурены, а Баки понимает, что это первый поцелуй Стива.
Мысль пробивает током, Баки прикрывает глаза, толкается языком глубже, ласкает губами чужой рот, гладит большим пальцем щеку, проводит рукой от плеча до кисти, сжимает ладонью ладонь.
Стив напрягается в его руках, отстраняется - и Баки распахивает глаза, все еще удерживая Стива, чей взгляд, сбиваясь с глаз на рот, скользит по его лицу, близорукий и растерянный. Испуганный.
Стив в ужасе, и Баки опускает руки - он совсем забыл, что все еще держит бумажный пакет, в котором стейк и овощи, домашние мамины булочки, несколько ломтиков сыра и небольшой сверток с грудным сбором - и не знает, что теперь делать.
Стив отступает назад и в сторону, Баки не может поднять на него глаз, только бросает взгляд на снова стиснутые кулаки, замечает усыпанное смятыми листами, карандашами и огрызками угля пространство перед диваном, чувствует спертый воздух помещения, в котором уже несколько дней не открывали окон.
Баки идет к кухонному столу - пять шагов влево, в этой квартире особо не разгуляешься - оставляет на нем пакет.
- Это мама передала, - и не знает что добавить, куда деть руки, как избавиться от чувства неловкости. - Она тебя очень ждет на обед и очень переживает.
Стив продолжает молчать, и Баки вынужден поднять взгляд. Стив не смотрит на него - задумчиво разглядывает давно некрашеный пол, выражение лица хмурое и сосредоточенное.
- Ну, в общем, - Баки невыносимо видеть, как Стив замкнулся, как он не хочет даже наорать на него, обвинить, бросить оскорбление в лицо. Лучше бы ударил, Баки не стал бы мешать. - В воскресенье как обычно.
Баки вскользь бросает взгляд на стоящего неподвижно Стива, кивает сам себе и уходит.
Проходит три дня, и полыхающий лицом, ушами и шеей Стив сидит рядом с Баки и, видимо, пытается выдумать достойно звучащую причину, чтобы не съезжаться с ним.
Он мог бы озвучить правду, тогда миссис Барнс придушила бы Баки собственными руками, а на место старшего сына с удовольствием взяла бы Стива.
Но Стив молчит, это же Стив - а Баки не знает, что он чувствует, облегчение, или злость, или то и другое одновременно.
- Я не очень хороший сосед.
Мама Баки закатывает глаза.
- Ох, ну конечно! Уверена, что Баки не особо утруждает себя уборкой, так что ему крупно повезет, если ты согласишься.
Близнецы мерзко хихикают и косятся на старшего брата, Баки не может промолчать:
- Мама!
- Я правду говорю, - миссис Барнс улыбается знакомой лукавой улыбкой.
Питер, муж Ребекки, внезапно тоже подает голос:
- Я мог бы взять на работе грузовичок, перевезли бы все твои вещи за один раз.
Баки мысленно стонет - все это похоже на какой-то вселенский заговор. Если бы ничего не случилось в четверг, он был бы счастлив жить со Стивом - ладно, чего врать, он в любом случае счастлив с ним жить, но Стиву будет неприятно. Ему будет плохо и неуютно, поэтому Баки молчит вместо того, чтобы трепать Роджерса за плечи, заглядывать в глаза и уговаривать так, чтобы Стив не мог отказать.
Баки сжимает руки на коленях под скатертью и даже не смотрит направо - он не имеет права хоть как-то давить на Стива.
- Баки, - посмотреть все же приходится, - а ты что думаешь?
Во рту мгновенно пересыхает, сердце разгоняется в груди, но Баки не может отвести взгляда от голубых глаз напротив. В них горит надежда и что-то, о чем Баки не хочет задумываться, сидя за столом вместе со всей своей семейкой.
- Аарон вроде нормальный мужик, а рисуешь ты отлично. Поладите, мне кажется.
- Нет, насчет переезда, - теперь во взгляде еще упрямство и вызов.
- С уборкой у меня действительно все плохо, знаешь. Посуду я мою, но вот с пылью мы товарищи, а у тебя астма, да и гостевой диван староват...
Баки вдруг чувствует, как его правое запястье под столом сжимает узкая, прохладная ладонь.
- Но?
- Но вообще, мама права - это отличная идея, даже если только до осени, до работы действительно добираться всего ничего, а в газете не то чтобы было много скетчей, хотя, конечно, ты со своим талантом можешь изменить ситуацию, но я к чему - думаю, что ты сможешь совмещать работу и учебу. И если останешься, можем заменить диван, - Баки тараторит, улыбается, смотрит на маму, на отца, на Бекки с Питером, на Элен и Джойса, лица у всех расслабленные и радостные.
Баки переводит взгляд на Стива, тот смотрит в ответ, не разжимая хватки на запястье, и внезапно снова краснеет.
@темы: Бакилюбитстива